А.Володин. Назначение
Екатеринбург, изд-во "У-Фактория", 1999
OCR & spellcheck: Ольга Амелина, август 2006


Учреждение. Здесь составляют планы, акты, объяснительные записки, считают, пересчитывают.
Здесь сосредоточены, озабочены, недовольны начальством, обедают в столовой через дорогу.
Здесь есть талантливые, средние, неспособные.
Музыка делового дня: треск арифмометров, шелест бумаг, нервные разговоры, женский смех, мелодические звонки машинок...
Рабочий кабинет Куропеева.
Куропеев сидит за столом. Перед ним секретарша Нюта — привлекательная женщина лет тридцати. Куропеев смотрит на нее
пристально и неловко улыбается, как взрослые улыбаются детям. Она смущена, но в меру, как смущаются перед начальником,
который уже уходит.

К у р о п е е в. Ну что, рада, что я наконец ухожу? Здорово я тебе надоел?
Н ю т а (смущенно). Чем же вы могли мне надоесть? Наоборот... Но за вас я действительно рада. Все-таки это серьезное повышение.

Телефонный звонок.

К у р о п е е в (в трубку). Да... Да, слушаю. (Зажал трубку, Нюте.) Толстяк звонит, проверяет, правда ли, что меня повысили. (В трубку.) Э, милый, это уже не ко мне, уже все, отдал концы. Теперь обращайтесь к Лямину. (Нюте.) Поздравляет, поздравляет! (В трубку.) Спасибо, спасибо, заходите по новому адресу. (Положил трубку.) Ну, теперь уж у тебя будет новый начальник, новый! Дела все расставь по номерам, пускай будет идеальный порядок, чтоб никаких претензий. Ничего, Лямин неплохой мужик, тебе бояться нечего.
Н ю т а. А что мне бояться, я свое дело делаю.

Телефонный звонок.

К у р о п е е в. Да. (Нюте.) Помогай ему тут, я за него ручался, я за него отвечаю. (В трубку.) Вот и подумайте сами. Почему я должен за всех думать?.. (Нюте.) Дай-ка приказ насчет Егорова. Черт с ним, избавим Лямина от этой неприятности.
Н ю т а. Николай Степанович, а может, не стоит, ему остался год до пенсии?
К у р о п е е в. Не беспокойся, этот старик так умеет бороться за свои права, что нам всем учиться и учиться... (Подписал приказ. В трубку.) А вот это уже не ко мне, дорогой... Что делать, уже все... Да, ни пуха ни пера. К черту.

Входит девушка.

Н ю т а. Куда вы, девушка? Николай Степанович не принимает, он сдает дела.
Д е в у ш к а (Куропееву). У меня к вам большая просьба. Может быть, необычная.
К у р о п е е в. Наконец-то — необычная. Это интересно.
Д е в у ш к а. Мне нужна справка, что я отработала у вас два года. Это для поступления в институт.
К у р о п е е в. Отпечатайте там, я подпишу.
Н ю т а. К сожалению, девушка у нас работала не два года, а один.
К у р о п е е в. Напишите, что один год.
Д е в у ш к а. Нет, мне именно надо, чтобы справка была за два года, иначе это не имеет смысла.
К у р о п е е в. Виноват, не понимаю.
Д е в у ш к а. Я же предупреждала, что это необычная просьба.
К у р о п е е в. Виноват, не понимаю.
Д е в у ш к а (испугалась). Нельзя так, нельзя. Я же ничего не говорю, я только спросила. Тогда простите... (Вышла.)
К у р о п е е в (улыбаясь). Так, значит, что, рада, что я ухожу? А? Сознавайся.
Н ю т а (смущенно). Чему радоваться, вы знаете, как я к вам отношусь.
К у р о п е е в (улыбаясь). Да?..
Н ю т а. И вообще, новая метла всегда чисто метет...
К у р о п е е в. Ничего, привыкай. Ну что же, не пора ли ему перебираться сюда?.. (Набрал номер.) Лямина. (Нюте.) Мало ты меня ценила, мало. Погоди, еще вспомнишь... Лямин? Сегодня говорил с Евдокименко насчет того вопроса, ну, который в статье. Слушай, это сейчас так своевременно, что ты не представляешь! Я сам не думал, что до такой степени!.. Ну что же, когда будешь перебираться сюда? Давай, давай, не тяни!..


Лямин положил трубку, закончив разговор с Куропеевым. Он находится в отделе.
За четырьмя легкими канцелярскими столами сидят:
Саня — неглупый молодой человек.
Люба — молодая женщина с большими семейными неприятностями.
Егоров — пожилой человек, озабоченный с детства.
Лямин — за тридцать лет, легко увлекается, легко падает духом.
Люба съела конфетку, Саня издал негромкий вопль. Егоров о чем-то справился у Лямина.

С а н я (взглянул на часы). Так, обед. Не будем терять время. Кому куда надо? Если никому, я запираю дверь. (Он просунул ножку стула в дверную ручку.)
Л я м и н. Товарищи, ну что это, ни к чему, не надо!
С а н я. Ты сиди молча.
Л ю б а (отобрала папку у Егорова). Правда, это все можно потом, у нас в запасе вечность.
Е г о р о в. Может быть, лучше после работы? Посидели бы спокойно.
С а н я (освободил стол от бумаг). После работы я не могу, мне надо пораньше уйти.
Л ю б а (достала выпивку и закуску, разносит бутерброды по столам). Ничего не знаю, мне сегодня просто необходимо уйти раньше. А двоим сразу нельзя.
Е г о р о в. Всем как раз сегодня понадобилось.
Л ю б а. Хочу напиться. Я сейчас напьюсь.
С а н я. Ну что, все?
Л я м и н (с неловкостью). Тогда уж хорошо бы пригласить Анну Ивановну. Может, позовем?
Л ю б а. Боже мой, у Леши теперь секретарша! Без секретарши он уже не может водку пить.
Л я м и н. Она все время остается из-за меня после работы. Без нее я бы зашился там с этой писаниной.
С а н я. Ну как, зовем или не зовем? Я против.
Е г о р о в. Если Алексей Юрьевич просит — надо пригласить.
Л я м и н. Зачем же так ставить вопрос?
С а н я. Черт с ней, звони.
Л ю б а (набрала двузначный номер). Анна Ивановна? Алексей Юрьевич просит вас зайти. У нас заперта дверь, стукнете два раза. (Положила трубку.) Совсем другой тон. Ну, люди...
С а н я. Ждать не будем. (Поднял бумажный стаканчик.) С чувством законной гордости я предлагаю выпить за А. Ю. Лямина. В прошлом — рядовой советский человек, каких тысячи, ныне... (Развел руками.)

Каждый за своим столом выпил, закусил.

— И вот, за нехитрой едой, прихваченной из дому, все ощущают два противоречивых чувства: адскую усталость и радость победы... Товарищи! Нет Куропеева!
Л ю б а. Как нет?
С а н я. Практически. Мы лично больше его не увидим. И мы больше его не услышим! Вы еще не оценили все значение этого факта.
Л я м и н. Куропеев просто нервный, усталый человек. У него хватает сил добиваться исполнения, но не хватает сил подумать, чего стоит, а чего не стоит добиваться.
С а н я. Я бы дал всем начальникам солидное содержание, чтобы они взяли все и ушли на покой.
Л ю б а (глядясь в зеркало). Все такие прогрессивные стали, спасу нет. Какую бы мне прическу запузырить? Красота не получается, черт с ним, попробуем сделать что-нибудь абстрактное.
С а н я. Надо уплотниться, у нас мало времени. С чувством глубокой скорби я поднимаю тост за этого перерожденца и карьериста А. Ю. Лямина.
Л ю б а. А я сегодня напьюсь. (На Лямина.) О, смотрите, уже испугался.
Е г о р о в. Алексей Юрьевич — скромный человек. Значит, надо сразу сесть ему на голову?
Л ю б а (имея в виду Егорова). Леша, неужели ты на это клюнешь?
Е г о р о в. Ну, в подхалимаже меня обвинить трудно. Вы знаете, какие отношения были у меня с Куропеевым. (Лямину.) Боюсь, что с вами, Алексей Юрьевич, будет то же самое.
С а н я. Не запугивайте его.
Л ю б а. Мальчики, я вас прошу, позвоните кто-нибудь и мужским голосом спросите Валю Чулко. А то мне не ответят.
Л я м и н. Не стоит, Люба.
Л ю б а. Почему? Мне интересно знать, где мой муж, уже у своей возлюбленной или еще нет. (Дала Лямину трубку.)
С а н я (уводя Лямина прочь). Потом позвоним. Сейчас некогда.
Л ю б а. Вчера видела на улице Валю Чулко. Она была в светлом пальто, которое все переливалось, как нефть. Очень интересная. У моего миленького есть вкус.

В дверь стукнули два раза. Саня открыл. Входит Нюта. Сейчас очень проста и весела. Увидела стол, не совсем искренне удивилась.

Н ю т а. Ой, что это вы!
Л я м и н. Садитесь.
Н ю т а. Куда? Сюда?.. (Присела.) А мне нельзя пить, у меня глаза будут блестеть.
Л ю б а. Это не страшно.
Н ю т а. Ну, да я еще Куропеева не проводила. Ну ладно, тогда только одну — за Алексея Юрьевича.
Л ю б а. Оригинально.
Н ю т а (подняла бумажный стаканчик.) За то, что вы такой простой. И оставайтесь таким всегда. Давайте с вами чокнемся... (Выпила.) Ой, побежала. А вы веселитесь, только осторожно, а то и себя подведете и Алексея Юрьевича. Закройте.

Саня закрыл за ней дверь.

Л ю б а. Леша, она тебя чарует. Ты не смотри, что она глупая. Валя Чулко тоже глупая. Мой миленький мне все время рассказывал про нее анекдоты, какая она глупая, я даже обманулась и пустила это дело на самотек. А теперь оказалось, что это не глупость, а такая непосредственность. Она такая стихийная, дитя природы.
С а н я (запел из «Кармен»). «Любовь!.. Любовь..! Любовь!..» Любовь!..»

Люба взяла с соседнего стола папку, размахнулась и стукнула Саню по голове.

— За что?!
Л ю б а (просто, серьезно). Если он меня бросит, я умру. Не нарочно умру, а от горя, я перестану есть, спать, пить. Я умру от звериной болезни «сморщенное сердце». Звери так погибают, когда их бросают люди, которых они любят.
С а н я. Да, чур, я переселяюсь за твой стол!
Е г о р о в. Алексей Юрьевич, мы же с вами договорились.
Л ю б а. А я что, опять остаюсь в углу? Ничего не знаю, я буду сидеть у окна.
Л я м и н. Бросьте, честное слово! Я вообще не уверен, может, я завтра же вернусь обратно. Я не приспособлен к руководящей деятельности. Когда меня выбрали профоргом, я сразу развалил профсоюзную работу: полгода наклеивал марки на книжки, а их надо было наклеивать на карточки.
С а н я. Ничего, опирайся на нас, мы тебе будем помогать. Ты еще не знаешь, какая это сила — массы.
Е г о р о в. Все будут помогать. Вы же знаете, как к вам относятся.
Л я м и н (тронут). Ну, спасибо. Честно говоря, поддержка мне понадобится. Я еще не знаю, справлюсь ли вообще, но какие-то планы у меня есть.
С а н я. Дерзай, дерзай.
Е г о р о в. Значит, я сижу за столом Алексея Юрьевича, а вы — где хотите. (Взял со стула подушечку, пошел за стол Лямина.)
Л ю б а. Иван Никифорович, я все-таки женщина.

Егоров не ответил, вернулся на свое место.

— Ну ладно, садитесь.
С а н я. А вот Валя Чулко так бы не поступила.
Л ю б а. Именно поступила. (Села за стол Лямина.) Совсем другое дело. Можно смотреть на Неву...
С а н я. Со своей грустью на лице она была очаровательна.
Л ю б а. Валя Чулко сказала моему мужу, что меня нельзя любить, потому что я неэстетичная. Леша, мне надо сегодня пораньше уйти. Ты меня отпускаешь?
С а н я. Слушай, это нечестно, я первый сказал, что мне надо уйти.
Л ю б а. Не знаю, у меня от этого зависит семейная жизнь, зависит все. Если он меня не отпустит, я все равно уйду, пускай меня увольняют.
Е г о р о в. Когда был Куропеев, ваша семейная жизнь не зависела от работы. Теперь вдруг начала зависеть.
Л ю б а. Вдруг стала зависеть.
Л я м и н. Тебе что, действительно так срочно?
Л ю б а (отчужденно). Да, действительно... (Собралась, подошла к двери, вытащила стул.)
Л я м и н (вслед). Тогда что ж, я тебя отпускаю. Можешь идти.
Л ю б а (холодно). Причем я, собственно, все сделала, что нужно. Моя совесть почти спокойна. (Ушла.)
Его ров (иронично). Хм...
С а н я. Хорошо погуляли. Ну, за дело, господа, за карты.
Л я м и н. Да, да, все. Работаем.

Комната обрела свой обычный деловой облик. Затрещали арифмометры.

Е г о р о в. А я неделю собирался отпроситься на сегодняшний день пораньше — так и не смог.
С а н я. Интересно, почему именно сегодня?
Е г о р о в. А почему сегодня — удостоверьтесь. (Протягивает ему талон.) Потому что я должен до пяти часов получить зубной протез. А что это значит, вы поймете потом, когда вам будет шестьдесят лет.
Л я м и н. Если бы вы раньше сказали! Раз у вас на руках талон к врачу, неужели я бы вас не отпустил?
Е г о р о в. Я не думал, что получится такое совпадение. И Люба ушла, и я уйду, так все разбегутся. (Сане.) Вот когда вам будет шестьдесят лет и вы будете жить один среди чужих людей, тогда вы поймете, зачем это может понадобиться человеку раз в год уйти с работы на час раньше. (Лямину.) Ничего, я посижу.
Л я м и н. Зачем же, раз у вас талон, вы можете идти, вы просто имеете право.
Е г о р о в. А если я не доработал на семь копеек, могу внести в фонд государства наличными.
Л я м и н. А я говорю: отправляйтесь.

Егоров сидит.

— Идите!

Егоров, не прощаясь, ушел.

С а н я. Любопытная подробность. Он предлагал нам выпить после работы. Очевидно, зубы не имели для него решающего значения.
Л я м и н. Ему год до пенсии. Надо как-то продержаться. А уже склероз, все путает.
С а н я. Он путает, потому что попивает.
Л я м и н. Злой ты все-таки малый, как я погляжу.
С а н я. Почему, я сентиментален, я могу прослезиться в кино. Но я могу в упор убить человека. Может быть, по Ницше — это сверхчеловек, не знаю...

Работают молча.

— Моя беда, что я не люблю врать. Я первый сказал, что мне надо уйти. И вот все ушли, а я сижу. Я тоже мог бы наврать, что у меня то-то и то-то.

Работают молча.

— Но поберегитесь, когда я позволю себе врать. Тогда уж я не остановлюсь ни перед чем, я буду врать всеми способами, которые изобрело человечество. Но для этого мне надо опуститься. Это даже интересно — опуститься. И пускай все говорят: он опускается.

Лямин молчит.

— Леша, почему ты не занимаешься спортом? Тебе надо развивать волевые качества. (Встал.) Хочешь, я обучу тебя приемам каратэ? Вот я стою здесь, а ты иди ко мне с ножом.
Л я м и н. Мне некогда.
С а н я. Ну хорошо, вот со стулом, на!
Л я м и н. Отстань.
С а н я. Твоя беда, что ты не спортсмен.
Л я м и н. Не спортсмены запустили спутники и написали «Войну и мир».
С а н я. Ну хорошо, подойди ко мне сзади. Или, хочешь, я сам подойду к тебе задом. Так?.. Смотри, что получается...
Л я м и н (вывернулся из-за стола, отскочил). Слушай, хватит.

Саня все же бросился на него. Борьба серьезная, с ругательствами, с участием столов и стульев. От двери эту борьбу
наблюдает Куропеев. Он смотрит пристально и в то же время неловко улыбается, как взрослые улыбаются детям.
Когда его заметили, он, смеясь, покачал головой.

К у р о п е е в. Я вижу, вы тут распоясались, друзья... Где люди?
Л я м и н. Любу Никулину я тут отпустил, у нее серьезные неприятности.
К у р о п е е в. Так, так...
Л я м и н. У Егорова талон в поликлинику.
К у р о п е е в. С веселым хохотом разбежались по домам?
Л я м и н. Он только что ушел, минуту назад.
К у р о п е е в. А что ты предо мной оправдываешься? Твои люди, можешь хоть всех разогнать. Ты теперь начальник. А я так зашел, по старой памяти.
Л я м и н (Сане). Ну все, работаем.
К у р о п е е в (посмотрел на часы). А ведь рабочий день кончился.
С а н я (спохватился). Уже? Сегодня что-то пересидели. (Убрал бумаги в стол.) Придется отложить на завтра. Привет.
К у р о п е е в. Товарищ Сучков. (Тот остановился.) А что, это все так останется? Сейчас в США уже миллионеры перешли на самообслуживание.

Саня вернулся, ставит на место столы и стулья. Лямин хотел было помочь, но Куропеев придержал его.

— Ладно, Сучков, идите.

Саня ушел.

— Милый, ты так пропадешь.
Л я м и н. Я говорил.
К у р о п е е в. Тебе надо усвоить несколько правил, это все упростит. Например: не все слушай, что тебе говорят. У каждого человека есть десятки обстоятельств жизни, перед каждым обстоятельством может стать в тупик гений. Поэтому слушай только то, что отвечает интересам дела. Правда, спорить с подчиненными тоже не надо. Достаточно, если скажешь: «Виноват, я не совсем вас понял». Он сам сообразит, что не все в порядке. Элементарное правило безопасности. А, что я тебя учу, ты умнее меня. Я иногда не понимаю, ты действительно такой скромный или это дьявольская хитрость?
Л я м и н (разбирая бумаги Егорова). А мне тут придется еще посидеть.
К у р о п е е в. Будешь ишачить на Егорова? Да, я насчет него подписал приказ. А то, если это сделаешь ты, он тебя съест живьем.
Л я м и н. Коля, я думаю, сейчас его никуда не стоит переводить, ему год до пенсии.
К у р о п е е в. Черт вас знает! Ну валяй, как хочешь, потом не плачь.
Л я м и н. Если бы только в нем было дело. Любу бросил муж. То ли уже бросил, то ли еще бросает. Она не спит ночи, потом приходит на работу и все теряет. Вчера потеряла ведомость, нигде не можем найти. Я не справляюсь. Тут нужна сильная личность.
К у р о п е е в. Ерунда. Начальство тебя ценит за башку. Кстати, там на тебя делают ставку, пока не скажу какую, а то зазнаешься. Ну, довольно трепаться. (Он достал из кармана тетрадку, положил перед Ляминым.)
Л я м и н. Сегодня не могу.
К у р о п е е в. Можешь.
Л я м и н. Серьезно, сегодня никак. Давай завтра.
К у р о п е е в. Завтра тоже поработаем. Милый, меня же торопят из редакции! Может, тебя не устраивает, что статья под моим именем? Что делать, мне же заказали не как литератору, а как должностному лицу...
Л я м и н. Не в этом дело.
К у р о п е е в. Не понимаю: что, тебе деньги не нужны? Ему предлагают деньги, а он не берет. Прямо в руки — на! Не хочет. Обеспеченный человек.
Л я м и н. Сейчас мне деньги не нужны.
К у р о п е е в. Во-первых, ты врешь, я знаю. А во-вторых, ладно, мне нужны. Мне. Нельзя быть таким эгоистом. Тебе знакомо такое слово — надо? Так вот, Леша, надо.
Л я м и н (с трудом, но твердо). Коля, ты каждый день требуешь, чтобы я бросал все свои дела и занимался твоими. И каждый раз я соглашаюсь, потому что мне неудобно отказаться. Но скажи, почему мне отказывать тебе неудобно, а тебе заставлять меня удобно? Я все время вхожу в твое положение. Но прошу тебя — входи и в мое. Если я не соглашаюсь сразу, значит, мне это очень трудно. В таких случаях будь тактичен, не дави на меня.
К у р о п е е в (не сразу). Леша, я хочу задать тебе один вопрос. Как ты вообще ко мне относишься? Только прошу, не лицемерь.
Л я м и н (покраснел, но ответил бодро). Па-уа-жи-тель-но!
К у р о п е е в. Нет, серьезно, я ничего не знаю. Может быть, я просто навязываюсь, а ты по своей деликатности не можешь от меня отделаться? Я тебе говорю прямо: у меня нет более близкого человека, чем ты. Ну, если не считать жену и мальчишек...
Л я м и н (уклоняясь). Слушай, не чуди...
К у р о п е е в. Я знаю, ты считаешь, что я... (Постучал пальцем по столу.) Ты всегда так считал. И все ваши в институте так считали, это мне известно. Но скажи, я бездарней, чем Димка Шенгелая?
Л я м и н. Я не говорю, что ты бездарен.
К у р о п е е в. А я считаю, что у меня есть способности, но я скорее практик. Думаешь, почему я пристаю к тебе с этой статьей? Я готов месяц над ней просидеть. Но у меня не получится. Я не умею формулировать, я не способен к абстрактному мышлению. Вот, помнишь, ты интересно говорил насчет изменения в структуре органов управления производством? Представляешь, как это сейчас прозвучит, какой будет бум! Потом еще, помнишь, как ты издевался над статьей Карпова? Вот и напиши все это. Пускай будет ирония, тем лучше. Ничего не бойся. Причем реальный результат обеспечен, это же газета «Известия»! Неужели это тебя нисколько не интересует?
Л я м и н. Ладно, потружусь.
К у р о п е е в. Нет, сначала я хочу, чтобы ты мне ответил: друзья мы или нет? Говори откровенно, я не обижусь. Если нет — то мне не нужно от тебя никаких одолжений.
Л я м и н (страдает). Конечно, что за вопрос...
К у р о п е е в (растроганный, ткнул его кулаком в плечо, бросил на стол тетрадку). Вот здесь то, что ты тогда начал... Катя даже сказала, чтобы я притащил тебя к нам, у нас тебе никто не будет мешать.
Л я м и н. Мне и здесь никто не мешает, кроме тебя.
К у р о п е е в. Я хочу убедиться, что ты хоть начал работать.
Л я м и н. Я начал.
К у р о п е е в (обнял его, потряс). Спасибо... Все, меня здесь нет. (У двери остановился.) Ты на меня не обижаешься?
Л я м и н. Нет.
К у р о п е е в. Смотри! (Ушел.)

Тут же у двери появилась Нюта.

Н ю т а (встревожена). Влетело?
Л я м и н. За что?
Н ю т а. А я испугалась, думала, он узнал про нашу выпивку. Ну, тогда все в порядке. Домой не собираетесь?
Л я м и н. Надо писать статью...
Н ю т а. Нельзя столько сидеть, будет размягчение мозга. Ладно, я пошла. А перепечатать вам ничего не надо?
Л я м и н. Это идея. Может быть, я вам позвоню.
Н ю т а. А куда мне звонить, у меня же нет телефона. Знаете, женщина без телефона — это не женщина. Ехать к ней — еще неизвестно: дома ли она, стоит ли? Так что, если женщина и похуже, но с удобствами, лучше уж позвонят ей. Тогда я посижу, подожду, а вы работайте. Мне все равно некуда спешить.
Л я м и н. Вам же будет скучно.
Н ю т а. Что вы! Я привыкла одна, мне с собой никогда не скучно.

Лямин работает.

— У вас неважный вид. Может быть, потому, что вы днем выпили, а сейчас реакция?
Л я м и н. Возможно.
Н ю т а. Хотя ваш вид очень обманчив. Вы вообще выглядите в зависимости от своего настроения в этот момент. Немного недоспите, вовремя не пообедаете — и уже осунулись.
Л я м и н. Вы говорите, говорите, я слушаю.
Н ю т а. Я могла бы купить машинку, но дома все равно неудобно стучать. Я живу в коммунальной квартире. Я привыкла к коммуналке, перемен уже не жду, замуж выходить поздно...
Л я м и н. Почему поздно? Сколько вам лет?
Н ю т а. У женщин не спрашивают. Правда, у нас не такие отношения. Я знаю, что выгляжу молодо, потому что у меня нет любовных переживаний. От них женщины особенно стареют.
Л я м и н (оторвался от работы, посмотрел на нее). У вас хорошее, своеобразное лицо.
Н ю т а (покачала головой). У меня ничего еще глаза. А нос плохой. В общем, уже не произвожу того впечатления.

Лямин засмеялся, встал, погладил ее по волосам.

— (Лукаво.) Не приближайтесь ко мне так близко.
Л я м и н. Виноват.
Н ю т а. Вот так и начинаются напрасные романы. Просто мужчина наедине с женщиной не смог держать руки при себе.
Л я м и н (смеется). А знаете, это верно. Я действительно чуть было не начал что-то такое испытывать!
Н ю т а. Вот вы и развеселились. Я рада.
Л я м и н. Нет, вы очень смешно подметили. Действительно я же подошел к вам совершенно не в том смысле!
Н ю т а. А вот это не обязательно объяснять... Я все-таки пойду, вас не дождешься.
Л я м и н (вдруг впал в бешенство). Нет, почему я должен жертвовать Куропееву своим временем, своей головой, своей жизнью! Я живу только один раз. Если бы два, тогда было бы понятно: один раз — для себя, другой раз — для него. Потому что он меня любит? Но ведь это он меня любит, а не я его! А получается, что я в чем-то виноват, не отвечаю на его чувства! Все! К черту! (Открыл ящик стола, бросил туда тетрадку, запер ящик, а ключ швырнул в угол.) Пошли гулять!
Н ю т а. Куда?
Л я м и н. Куда хотите.
Н ю т а. Вот сейчас вы мне нравитесь. Я люблю, когда вы такой. (Поцеловала его в щеку.)

Воодушевленный, решительный, способный сейчас на все, Лямин обнимает ее и, запрокинув голову, целует.
Это несколько неожиданно для них обоих.

— Я не умею целоваться... с вами.


Комната Лямина. Раннее утро, около семи. Лямин в рубашке, курит, немного растерян.
Нюта убирает со стола, не знает, куда деть посуду.

Н ю т а. Куда это?
Л я м и н. На кухню.
Н ю т а. Я боюсь, а вдруг твои там уже проснулись.
Л я м и н. Кто проснулся, еще нет семи часов. Зачем мы так рано встали?

Нюта вынесла посуду, вернулась. Оглядела комнату. Половина ее имеет вид пустой и небрежный,
другая — нечто вроде мастерской художника. Свернутые холсты, подрамники, контуры женской фигуры
из проволоки, длинный деревянный чурбан.

Н ю т а. Неужели у тебя никто никогда не убирает?
Л я м и н. Тут трудно, я работаю, мусорю.
Н ю т а. Тем более. (И принялась убирать. Откатила чурбан к стене, переставила в угол проволочную даму, туда же подрамники.) Должен быть какой-то порядок.

Эта деятельность, видимо, доставляет ей удовольствие.

— А ты, вообще влюбчивый, правда? Какая-нибудь на тебя посмотрит — ты и готов. Потому что тебе кажется, что другая на тебя уже не посмотрит.
Л я м и н. Ну уж. (Но, подумав, согласился.) А впрочем, возможно.
Н ю т а (сдержанно). Вообще, имей в виду, из того, что между нами произошло, я не делаю никаких выводов, это мое правило. Это никого ни к чему не обязывает. К тому же я знаю, что я не в твоем вкусе, тебе нравятся тихие девушки, вот с такими глазами наискосок. (Оценила результат уборки.) Ну вот, теперь как будто терпимо. Тогда ты одевайся, а я пойду, мне все равно надо раньше. А то, представляешь себе, что будет, если мы вместе придем на работу? Все с ума сойдут!
Л я м и н. Подожди.
Н ю т а. Зачем? Мне все равно надо раньше. (Она подошла к Лямину, обняла его на прощание.) Только не думай. Не надо думать. Ладно?
Л я м и н. Постараюсь.
Н ю т а (шепотом). А там никого нет? А то я боюсь.
Л я м и н. Чего ты боишься?
Н ю т а. Ну так, нехорошо. (Пошла к двери, обернулась.) Леша, ответь мне на один вопрос: ты ничего не испытываешь? Ни капельки? Ни вот столько?
Л я м и н. Нюта, я хочу познакомить тебя с моими родителями.
Н ю т а. С вашими родителями? (Польщена.) Хм... Очень приятно.

Лямин пошел за родителями.

— Когда, сейчас?..
Л я м и н. Сейчас.
Н ю т а. Они спят.
Л я м и н. У них бессонница.
Н ю т а. Зачем?
Л я м и н. Нужно. (Вышел.)

Нюта еще раз оглядела комнату, поправила постель, чтобы и в голову не могло ничего прийти. И в последний
момент успела надеть пальто. Лямин ввел мать, женщину с нервным лицом. Она удивилась.

М а т ь. Ты не один?..
Л я м и н. Познакомься, это Нюта.
Н ю т а. Очень приятно.
М а т ь. Но ведь еще очень рано! И ты решился впустить человека в свою берлогу утром? Слава богу, сегодня здесь хоть убрано. Леша, я тебя не узнаю!
Л я м и н. Мама, посиди с нами.
М а т ь (рассмеялась). Но ведь тебе скоро на работу! А вам разве не надо на работу? Вы работаете вместе с Лешей? Или вам можно опоздать?
Н ю т а. Мне можно. У меня хороший начальник.
М а т ь. Леша ходит минута в минуту, хотя, если бы он даже опоздал, ему бы ничего не было, его очень любят. Но вам, наверно, это известно лучше, чем мне.
Л я м и н. Мама, не отвлекайся. Нам надо поговорить серьезно.

В двери появляется отец. У него голова мыслителя, но тоже нервное, трагическое лицо.

О т е ц. Что случилось? Сумасшедший дом какой-то.
М а т ь. Ничего не случилось, тебя никто не трогает.
Л я м и н. Папа, познакомься. Это — Нюта.
Н ю т а (протянула руку). Очень приятно.
М а т ь. Не обращайте внимания, он всегда чем-нибудь недоволен. Все не по нем, все не так. Изводит себя, изводит всех вокруг — такой характер.
О т е ц (стиснул голову руками). Оставь меня, пожалуйста, в покое.
Л я м и н. Папа, садись.
М а т ь. Разве я не права? Леша, скажи по совести: правда, твой отец нелегкий человек?

Отец устало закрыл глаза.

Л я м и н (Нюте). Мама преувеличивает.
М а т ь. Эгоистичный, желчный человек, никого не любит, кроме себя.
Л я м и н (Нюте). Ну, общее представление о нашем образе жизни ты теперь имеешь.
Н ю т а. У всех в семье какие-нибудь нелады.
М а т ь. Вы не поняли. Разве мы ссоримся? Просто я хочу, чтобы Леша сказал откровенно: разве не правда, что твой отец слишком любит себя? Разве не так?
Л я м и н. Так.
О т е ц. Негодяй!
Л я м и н. Папа, не сейчас, потом. Дело в том, что я женюсь.
М а т ь (улыбнулась). Как женишься, на ком?
Л я м и н. Если Нюта согласна, то я женюсь на ней.

Нюта засмеялась.

— Я говорю серьезно: я делаю предложение.

Нюта смеется еще пуще.

М а т ь. Леша, это шутка?
Н ю т а. Конечно. Что вы, не понимаете?
М а т ь. В таком случае не очень удачная шутка.
О т е ц. Ты не видишь, что он не шутит? Сначала одна дурацкая история, теперь другая дурацкая история, не знаю, что лучше: то, что было, или то, что будет. А может быть, будет и то и другое сразу? У нас в доме все возможно, я не удивлюсь.
М а т ь. Леша, ты же нам ничего не говорил. Ты хоть достаточно знаешь... эту девушку?
Л я м и н. Я знаю все, что мне нужно.
Н ю т а (матери). Вы не думайте, у меня и в мыслях ничего не было... Конечно, это все наивно.
М а т ь. Вот, тебе это поделом. Оказывается, ты ее даже не спросил. Ты был уверен, что она обрадуется твоему предложению. У тебя самомнение, дружок.
Н ю т а. Нет, вы напрасно. Я к нему так отношусь... Он знает, как я к нему отношусь.
М а т ь. Я не поняла. Только что вы говорили так определенно.
Н ю т а. Я и сейчас говорю. И кроме того... дело в том, что у меня есть ребенок, дочь.
М а т ь (невольно). Какой ужас...
Н ю т а. Правда, дочка живет отдельно, совершенно отдельно.
О т е ц. Сумасшедшие, о чем они говорят? Зачем тебе дочь?
Н ю т а. Он не знал. Я не скрывала, но у нас просто не заходил об этом разговор.
М а т ь. Зачем тебе вообще жениться? Так срочно. От тебя же этого никто не требует, напротив! Нюта, я правильно вас поняла?
О т е ц (жене). Что ты с ним толкуешь, неужели ты не видишь, в чем дело...
Н ю т а. Если вы в чем-то подозреваете меня, то напрасно.
М а т ь. Так что же мы решили?
Н ю т а (обращаясь к отцу). А что это за история, вы говорили?
Л я м и н. Это замужняя женщина, у нас с ней очень давние отношения. Но теперь это все кончено.
М а т ь. Так скажите ему определенно, и прекратим этот разговор, вам же пора на работу.
Л я м и н. Мама, не дави, не дави, не дави.

Нюта молчит.

О т е ц (Лямину). Видишь? Она молчит. Поставил в идиотское положение приличного человека. Отправляйся к своей бабе и оставь ее в покое.
Н ю т а. Нет, зачем же, я согласна.
М а т ь (мужу). Скажи что-нибудь! Что ты молчишь? Ты — отец.
О т е ц. Зачем ты нас позвал? Ты же не спрашиваешь у нас совета, ты просто ставишь нас в известность. Теперь мы осведомлены, можем убираться восвояси. Идем, Лида. Он не сейчас начал катиться по наклонной плоскости. Если я тогда не смог его остановить, что же теперь!.. (Нюте.) Он был способный человек. Можете мне поверить, я говорю это не потому, что он мой сын. У него были способности к математике. У него были способности к живописи — вот обломки увлечений. Он писал неплохие стихи. У него есть книжка с надписью поэта Антокольского: «Победителю в песнях застольных от его собутыльников школьных. Павел Антокольский». Я говорил ему: иди в Академию художеств, иди в Литературный институт! Есть люди, которые меня достаточно уважают, — иди куда хочешь. Нет, он не хочет быть поденщиком, он не хочет всю жизнь искать выход из безвыходного положения. А кто ты теперь? Ты служащий. В молодости я гордился, что могу писать в анкете: социальное происхождение — рабочий. Я ничего плохого не говорю о вашей работе: от планирования сейчас зависит все благосостояние страны... Это другой вопрос. Но хорошо, может быть, ты счастлив в личной жизни? Этот бесконечный роман с замужней бабой, у которой было только то достоинство, что она его безумно любила. Однако развестись с мужем она не пожелала...
М а т ь. Папа прав, не спорь.
О т е ц. Так до тридцати лет он и не узнал, что такое любовь, семья. Как это вам удалось, что он забыл свои обязательства перед этой женщиной, я не знаю. Наверно, перед вами он виноват еще больше, чем перед ней. Желаю успеха. Теперь вам известно, чем его держать, этого идиота. Лида, идем, прошу тебя.
Н ю т а. Странно, это ваш сын, а вы о нем так говорите при постороннем человеке.
О т е ц (не сразу нашелся). Но вы ведь уже не посторонний человек.
Н ю т а. Все равно, я женщина.
О т е ц. Вы должны о нем знать, чтобы потом не было неожиданностей...
Н ю т а (матери). Я с вами согласна, ваш супруг в быту, наверно, нелегкий человек.
Л я м и н. Нюта, это лишнее.
Н ю т а. Если ты просишь, я умолкаю, не будем предварять отношения. Кто знает, может быть, со временем мы просто разменяем эту комнату — не будет почвы для конфликтов.
М а т ь. Как — разменяете?
О т е ц. В чем дело, послушай, что она говорит!
М а т ь. Не понимаю, что же — сюда въедут чужие люди?
Л я м и н. Не волнуйтесь, мама, этот вопрос еще не решен.
М а т ь. Когда он будет решен, обсуждать будет поздно.
Н ю т а (Лямину). Будет только так, как ты хочешь.
Л я м и н. Видишь? Будет так, как я хочу.
О т е ц. Ты безвольный человек, всегда будешь на поводу. Ты уже на поводу.
Н ю т а. Вот вы уже восстанавливаете его против меня.
Л я м и н. Не надо обращать внимания.
О т е ц. На меня и так никто здесь не обращает внимания, не стесняйтесь.
М а т ь (холодно). Посуда на кухне, стирать можно в ванной. Юра, пойдем.

Ушли.

Л я м и н. Нам пора. (Торопливо надевает пиджак.)
Н ю т а. Постой, ты уже готов идти, а галстук?

Лямин достает из шкафа несколько галстуков, повязывает один.

— По твоему внешнему виду теперь уже будут судить не только о тебе, но и о твоей жене.
Л я м и н. Бежим, бежим.
Н ю т а. Сейчас побежим. Но сначала посмотри, какой вид имеет комната. Тебе нравится?
Л я м и н. Нравится.
Н ю т а. В комнате должен быть такой порядок, что если одна вещь не на месте, то уже заметно. Ты со мной согласен?
Л я м и н. Абсолютно.
Н ю т а. Ты отвечаешь формально.
Л я м и н. Клянусь тебе!..
Н ю т а. Тогда убери галстуки.
Л я м и н. Да, да... (Мечется по комнате, не зная, куда деть галстуки.)


Кабинет Лямина. Музыка делового дня. Лямин проверяет расчеты, принимает посетителей, дает указания,
говорит по телефону, подписывает бумаги, которые приносит и уносит Нюта.
Вот к нему зашел Куропеев. Он жестом успокоил Лямина и скромно присел в сторонке, поощрительно
наблюдая деятельность своего преемника.
Ритм музыки все быстрей. Но вот в ней начались перебои — наступает тишина: рабочий день окончен.
Лямин потянулся, помотал головой и стал было собираться домой.

К у р о п е е в. Видишь, хорошо, что я пришел пораньше, а то бы ты убежал. (Посмеялся.) Ладно, не оправдывайся. Я вижу, ты тут развернулся. Давай! Действуй!
Л я м и н. Коля, я хотел с тобой поговорить.
К у р о п е е в. О чем говорить? Что ты ничего не сделал? Я знаю.
Л я м и н. Я хочу объяснить — почему.
К у р о п е е в. А зачем мне объяснять? Разве я не сидел за этим столом? Первую неделю ты будешь тонуть, вторую неделю будешь выплывать, а потом начнешь различать знакомые лица. Но тем не менее. Дело есть дело.
Н ю т а (открыла дверь). Алексей Юрьевич, вы идете?
Л я м и н. Скоро, Нюта, нам надо поговорить.
К у р о п е е в. Вы идите, Анна Ивановна, что вы беспокоитесь?
Н ю т а. Я не могу уйти, мне надо все запереть.
К у р о п е е в. Ну, запирайте.
Н ю т а. Как же я могу запереть, когда вы здесь сидите? (Вышла.)
К у р о п е е в. Прежде она так не разговаривала. Распустил. Да, я потом ушел от тебя, вспомнил: обязательно используй в статье то, что ты мне, помнишь, приводил? Что сейчас можно взять маленький план, чуть перевыполнить и получить благодарность и премию, а если взять план большой и чуть недовыполнить — то получишь взыскание. Действительно, дико!
Л я м и н (пока тот говорил, собрался с духом). Коля, знаешь, я не буду писать эту статью.
К у р о п е е в. Как не будешь?
Л я м и н. Коля, ты прости, но, знаешь, я не могу. Это серьезно. И кончим разговор.
К у р о п е е в (ошеломлен). Что значит — кончим? Ты же обещал!
Л я м и н. Я обещал. Я виноват. Мы с тобой условились, что будем говорить откровенно. Вот я говорю.
К у р о п е е в. Постой, при чем тут откровенность? Ты мне обещал. Иначе я бы не взялся за это дело, меня никто не вынуждал.
Л я м и н. Да. Надо было отказаться.
К у р о п е е в. И не далее как вчера ты подтвердил, что будешь работать. Тогда я позвонил в редакцию и заверил их, что все в порядке. Там тоже сидят люди, и с ними надо как-то считаться. Милый мой, нельзя думать только о себе.
Л я м и н. А о ком мне думать, о тебе? Мне надоело.
К у р о п е е в. Хорошо, на будущее можешь быть спокоен, больше я тебя не потревожу. Но сейчас, будь добр, выполни свое обещание. Будь любезен. Покорнейше тебя прошу.
Л я м и н (мучительно). Я понимаю. Я тебя понимаю.
К у р о п е е в. Какого черта мне в том, что ты меня понимаешь? (Взял себя в руки.) Ладно. Давай сядем вместе. Ты будешь диктовать, я буду за стенографистку. Недолго, пока тебе не надоест.
Л я м и н. Анна Ивановна, зайдите, пожалуйста.
Н ю т а (в двери). Да.
Л я м и н. В моем столе в той комнате — синяя тетрадка. Принесите.
Н ю т а. Стол заперт.
Л я м и н. Отоприте.
Н ю т а. Дайте ключ.

Лямин ищет.

— Он там.
Л я м и н. Где — там?
Н ю т а. Ну, вспомните, куда вы забросили.
Л я м и н (вспомнил). А... Поищите. В углу возле шкафа или за шкафом.
Н ю т а. Если бы вы сказали, что эта тетрадка вам нужна, я бы нашла днем. Вы же сказали, что она вам больше не нужна.
К у р о п е е в. Так вот, она нужна. В чем дело?
Н ю т а. Не знаю, Алексей Юрьевич говорил...
К у р о п е е в. Ах, вот что! Этот вопрос уже обсуждался с секретаршей. Ну, слушай...
Л я м и н (тоже зашелся). Да, обсуждался! Это ты меня вынудил. Почему я обязан отдавать тебе все мое время? Почему я обязан за тебя трубить? Почему я обязан выполнять твои обязательства? Потому что ты меня любишь? Но ведь не я тебя люблю, а ты меня. Да и то еще неизвестно!..
К у р о п е е в (в беспамятстве). Так. Все ясно. Тетрадку! Тетрадку!
Н ю т а (холодно). Ключ за шкафом, я не могу его двигать одна.
К у р о п е е в. Так двигайте вместе! Какое мне дело!
Н ю т а. Завтра я доставлю ее вам в управление.
К у р о п е е в. Сейчас. Она мне нужна сейчас!
Л я м и н. Зачем она тебе нужна сейчас?
К у р о п е е в. Не твое дело. Это моя тетрадка, мне она нужна!
Л я м и н. Завтра.

Пауза.

К у р о п е е в. Хорошо... (Ушел.)

Дверь приоткрыл Егоров.

Н ю т а. Товарищи, имейте совесть.
Е г о р о в (вошел). Это я.

Вслед за ним — девушка.

Д е в у ш к а. И я. Нас только двое.
Н ю т а. Товарищи, неужели нельзя в другое время, ну что это!
Л я м и н (твердо). Успокойтесь, Нюта. (Егорову.) Садитесь, пожалуйста. Что у вас?

Егоров выпроводил девушку за дверь, сел к столу Лямина.

Е г о р о в. Алексей Юрьевич, вам звонили по поводу меня?
Л я м и н. По поводу вас? Нет, никто не звонил.
Е г о р о в. Я вынужден попросить у вас отпуск на неделю за свой счет.
Л я м и н. Иван Никифорович! Какие же сейчас отпуска! Мы с вами говорили, вот сейчас бы как раз взяться! А вы, наоборот, отпрашиваетесь.
Н ю т а. Зачем вам отпуск, вы только недавно вернулись!
Л я м и н (Нюте). Спасибо, Нюта, я разберусь.
Е г о р о в. Дело в том, что мне надо приготовить материал для выступления по телевидению о поэте Семене Гудзенко, с которым мне довелось в сорок перовом году служить в одной части.
Л я м и н. Вы это нам уже рассказывали.
Е г о р о в. Дело в том, что этот период его жизни почти не освещен. Когда он был ранен, я вез его на санях, и с тех пор у нас завязались особые отношения.
Л я м и н. Но вы же так хорошо это рассказываете, зачем же вам на это неделя?
Е г о р о в. Видите ли, когда я узнал, уже в мирное время, что он стал известным поэтом, я начал записывать характерные случаи, наши с ним беседы, показал в редакции — там заинтересовались. Ну, отсюда и пошло. Но для выступления по телевидению надо как-то обдумать, отобрать существенное...
Л я м и н. Ну как же, мы знаем... И все-таки... Вы видите, какое сейчас время.
Е г о р о в (сочувственно). Вижу.
Л я м и н. Мы горим. Кончается квартал. Все, о чем вы говорили, представляет серьезный интерес и, конечно, не только для нас с вами. Но хорошо бы немного попозже...
Е г о р о в. Так попозже нельзя!
Л я м и н. Наверное, живы и еще люди, которые его знали. Есть поэты, которые могут рассказать о нем даже более квалифицированно.
Е г о р о в. Более квалифицированно, это верно, я, разумеется, менее квалифицированно, кто спорит... Ну, что ж, придется отказаться. Разрешите, тогда я от вас позвоню на студию? (Набирает номер.)
Л я м и н. И объясните им, что это невозможно.
Е г о р о в (в трубку). Здравствуйте, Елена Сергеевна. Это Егоров говорит... Вот видите, ничего не получается. Сижу в кабинете товарища Лямина, говорит, что невозможно. Что? Да. Вот говорит — никак... Хорошо, сейчас. (Протянул трубку.) Хотят с вами поговорить.
Л я м и н. Слушаю вас... Здравствуйте... (После длительного высказывания собеседницы.) Нет, понимаете ли, в чем дело!.. (Еще один длительный довод.) Нет, почему, в принципе я ничего не имею против... Но я хотел бы... Ну да, понимаю... Понимаю...
Н ю т а (чувствуя, что он склонен к уступкам). Алексей Юрьевич!
Л я м и н (все более виновато). Конечно... конечно... Нет, я и сам имел в виду... Вот это — не знаю, надо подумать... (Засмеялся.) Нет, я еще ничего не обещал... Ну, хорошо... хорошо. Пожалуйста. Но вы меня зарезали... Спасибо... Спасибо... (Повесил трубку, все еще улыбаясь.)
Н ю т а. Интересно, за что вы ее благодарите?
Л я м и н (Егорову). Пишите заявление.
Е г о р о в. Хорошо, Алексей Юрьевич. (Вышел.)
Н ю т а. Я бы убивала таких баб.
Л я м и н. Каких?
Н ю т а. Которая тебя уговорила по телефону. Представляю, что бы с тобой стряслось, если бы вы с ней встретились лично.
Л я м и н. Нюта, подожди меня там, у себя. Кто-то еще был.
Н ю т а. Нет уж, я побуду. Мне интересно, что будет дальше. Войдите, девушка.
Д е в у ш к а (вошла, очень возбуждена). У меня к вам большая просьба. Может быть, необычная.
Л я м и н. Слушаю.
Д е в у ш к а. Дайте мне справку, что я отработала у вас два года. Это мне нужно для поступления в институт.
Л я м и н. Почему бы и нет? (Нюте.) Отпечатайте, пожалуйста, я подпишу.
Д е в у ш к а. Спасибо. (Протянула бумажку.) Вот, я все подготовила.
Н ю т а (официально). К сожалению, девушка работала у нас не два года, а один год.
Л я м и н. Напишите, что один год.
Д е в у ш к а. Зачем же мне один год? Мне именно нужно, чтобы справка была за два года, иначе не имеет смысла. Я же предупредила, что это необычная просьба.
Л я м и н. Не понимаю.
Д е в у ш к а. Я все равно не буду у вас работать. Я буду поступать в институт. Если вы хотите, чтобы я не работала и не училась, можете не давать. Но мне почему-то казалось, что вы понимающий человек, который может войти в положение.
Л я м и н. Вы ошиблись. Я ничего не понимаю и не умею входить в положение. До свидания.
Д е в у ш к а. Что значит — до свидания? Вы прекращаете разговор?
Н ю т а. А на что вы рассчитываете, девушка? На то, что Алексей Юрьевич ради вас нарушит все законы? Строите глазки, постыдились бы. Он вдвое старше вас.
Д е в у ш к а. Вот это новость. Можете не давать мне справку, но она пусть передо мной извинится.
Л я м и н. Ладно, извинитесь, Нюта.
Н ю т а. Я?.. Помолчала бы!
Д е в у ш к а. Ну, кому я строила глазки, ну, скажите!
Н ю т а. Только не заступайся, только не заступайся!
Л я м и н. Товарищи, я устал!..

В двери Люба. Она рассеянна и словно бы немного не в себе.

Л ю б а. Леша, ты скоро домой? Я тебя там ждала, мне надо с тобой поговорить. Но, в общем, все равно. Я могу и так.
Л я м и н. Да, пожалуйста.
Л ю б а. Мой муж получил отпуск и едет отдыхать. Вероятнее всего, он поедет не один, а с Валей Чулко.
Л я м и н. Люба, ты очень впечатлительный человек, тебе что-то показалось, и вот ты портишь жизнь и себе, и мужу, и всем вокруг. Не надо так все осложнять.
Л ю б а (мирно улыбнулась). Что ты, Леша, я нисколько не преувеличиваю, их отношения я знаю досконально. Ему не с кем делиться, так он делится со мной. Я его должна утешать и давать советы, как быть с Валей Чулко. Ведь эта история длится уже больше года, она началась в тот незапамятный день, когда он наконец получил пропуск в плавательный бассейн. Бедняге надо было два раза в неделю вскакивать в шесть утра и ехать на другой конец города. Но он никогда не пропускал. Он говорил, что неудобно подводить инструктора. Вот этот инструктор и оказался Валей Чулко. Я увидела ее уже много позднее. Ничего, тоненькая такая, спеленькая, как фрукт. Фрукт — в смысле овощ. У меня это все запротоколировано в дневнике по числам. Когда мама прочитала дневник, пришлось вызвать неотложку...
Л я м и н. Что я должен сделать? Говори.
Л ю б а. Мне надо ехать с ним. Я должна быть с ним рядом. Тогда, может быть, это пройдет.
Л я м и н. Вполне возможно. Я бы на твоем месте поступил именно так.
Л ю б а. Да, ты прав.
Л я м и н. Так что?
Л ю б а. Что — что? Мне нужен отпуск с завтрашнего дня.
Л я м и н. Это невозможно.
Л ю б а. Мне полагается отпуск за этот год. Я требую только то, что мне положено.
Л я м и н. Хоть бы ты сказала пораньше.
Л ю б а. Я специально отложила отпуск, чтобы ехать с ним одновременно. Я не виновата, что он вдруг взял сейчас.
Л я м и н. А я виноват?
Л ю б а. Виновата Валя Чулко. Но это уж, как говорится, стихия, к ней можно только приноравливаться.
Л я м и н. Я только что дал отпуск Егорову. Если бы я знал, я бы дал не ему, а тебе.
Л ю б а (рассеянно). Ну да, понятно. Тогда, конечно, нельзя...
Л я м и н. И вообще как-то странно. Помнишь, мы говорили: вот сейчас как раз бы и взяться, всем вместе. Так, наоборот, все отпрашиваются! Нет, Люба, нет. Надо найти какой-нибудь другой выход.
Л ю б а (машинально). Я понимаю. Надо искать другой выход. И потом, что я там увижу нового? Как мой муж с Валей Чулко будет плавать наперегонки? (Направилась к двери.)
Л я м и н. Если Саня не ушел, пускай зайдет ко мне.
Л ю б а. Ладно. (Ушла.)
Д е в у ш к а. Алексей Юрьевич!
Л я м и н. Вы еще здесь?
Д е в у ш к а. Так как же?
Л я м и н. Что там у вас? Давайте.

Девушка подала свою справку, Лямин подписал, поставил печать.

— Все? Идите.
Д е в у ш к а. Спасибо. Может быть, мне еще что-нибудь понадобится, я тогда зайду. (Ушла.)
Н ю т а. Подписал фальшивую бумажку. Такие вещи рано или поздно обнаруживаются.
Л я м и н. Подожди, что с Любой? Тебе ничего не показалось?

Входит Саня. Вытеснив Лямина, уселся на его место.

С а н я. Что вы сделали с Любой? Ушла, утопая в слезах.
Л я м и н (страдая). Ах, как нехорошо. Это я виноват. Но что я могу сделать? Саня, тебе придется взять на себя часть работы Егорова. Я на неделю его отпустил.
С а н я. Никогда в жизни!
Н ю т а. Как ты отвечаешь! Тебе приказывает начальник.
Л я м и н. Подожди. Вот ты отказываешься. На каком основании?
С а н я. Чтобы распутать то, что может напутать Егоров, для этого нужно иметь такой же рабочий стаж, как у него.
Л я м и н. Ему остался год до пенсии, я не могу его уволить, у меня нет морального права.
С а н я. Каждый имеет право на то, на что он считает себя вправе. Один может не прийти домой до утра, другой не имеет права опоздать на час. Леша, тебе нужно отпустить бороду, у тебя неволевое лицо... Слушай, я сейчас иду в одну компанию, хочешь со мной? Есть симпатичные варианты.

Нюта подошла к Сане, отвесила пощечину.

— В чем дело? Что такое? В чем дело?
Н ю т а. Иди сам к своим чувихам, а его оставь в покое.
С а н я. Нет, при чем тут вы? При чем тут я? Леша, ты видел? Что я должен предпринять? Какое-то идиотское положение!
Л я м и н. Бросьте вы ссориться. Давай решать быстро насчет Егорова.
С а н я (не может успокоиться). Кто ссорится? Я ссорюсь? Вы что, издеваетесь надо мной?
Л я м и н (приоткрыл дверь). Товарищи, простите, у меня пятиминутка. Нюта, извинись.
Н ю т а. Представляю, куда бы вы сейчас отправились.
Л я м и н. Но ведь не отправились!..
Н ю т а. Я извиняюсь... потом.
С а н я. Нет, если бы это была не женщина, я бы знал, как поступить. Просто — раз! (Через стол особым приемом он ухватил Лямина за руку.)
Л я м и н (остался неподвижен и только проговорил). Я спрашиваю тебя в последний раз: ты будешь работать или нет?
С а н я. И — два!

Вероятно, бешенство придало Лямину силу, иначе невозможно объяснить то, что произошло дальше.
Борьба, в которой личные чувства взяли верх над правилами спорта. Хрустнул стул. Нюта завизжала.
Несколько сотрудников, привлеченных шумом, оказались свидетелями победы, которую одержал Лямин.
Он прижал противника к столу и, задыхаясь, спросил:

Л я м и н. Будешь работать?
С а н я. Пусти.
Л я м и н. Будешь работать?
С а н я. Я не могу так говорить.
Л я м и н. Можешь.
С а н я. Буду...
Л я м и н. Дай слово.
С а н я. Даю...
Л я м и н. Что даешь?
С а н я. Слово!..
Л я м и н. Что будешь выполнять все указания. Не будешь отлынивать, не будешь препираться.
С а н я. Не буду!
Л я м и н (отпустил его). Пошел!

Сотрудники пропустили Саню, с ужасом глядя на своего начальника.


Комната Лямина. При помощи стамески и молотка он вырубает из деревянного чурбана портретное
изваяние Нюты. В другой стороне комнаты, сидя на стуле. Нюта позирует ему.
Оба сильно возбуждены, хотя и сдерживаются. Лямин время от времени нервно поводит шеей.

Н ю т а. Когда на конференции сказали, что ты применяешь к сотрудникам физическое насилие, никто не возразил. Если бы присутствовал Саня, он бы сказал, что это шутка. Но он вообще на собрания не ходит.
Л я м и н. Не разговаривай! Мне надо сосредоточиться.
Н ю т а. На чем тебе надо сосредоточиться? Сосредоточиться на своей судьбе!

Зазвонил телефон. Нюта сняла трубку.

— Да!.. А кто его просит? Евдокименко?

Лямин скрестил перед собой руки — «меня нет».

— А он как раз вышел. (Положила трубку.)
Л я м и н. К черту Евдокименко.
Н ю т а. Куропеев способен на что угодно.
Л я м и н. К черту Куропеева.
Н ю т а (смотрит на него с жалостью). Ну хорошо, хорошо, молчу. Как ты изменился за последнее время. Раньше был веселый, остроумный, всех разыгрывал, а теперь?.. Сам себе враг. Когда ты кончишь эту чурку, что потом?
Л я м и н. Потом буду писать большое полотно. Маленькая дверь с надписью: «Входа нет». А в нее входят. Двое.
Н ю т а. Не верти шеей. Это плохая привычка.

Телефонный звонок. Нюта сняла трубку.

— Да?.. Его нет. А кто его просит? А, здравствуй. Постой, там кто-то звонит в дверь, я посмотрю, может быть, это он. (Зажала трубку.) Саня. Подойдешь?
Л я м и н. К черту Саню.
Н ю т а (в трубку). Нет, это не он. Ну, звони...
Л я м и н. Все звонят домой. Что такое? Есть местком, есть партком, есть все. Я официальный человек, пускай обращаются ко мне через секретаршу. Нет дома. Я выключился. Щелк — и меня нет.

Телефонный звонок.

Н ю т а. Да?.. А его нет. А кто спрашивает? Здравствуйте, Иван Никифорович, постойте, там кто-то звонит в дверь.

Лямин сделал страшное лицо.

— Нет, это не он. Ну звоните.
Л я м и н. Что значит — звоните! Я же сказал тебе, с девяти до половины шестого. Неужели трудно усвоить! Хотите быть оловянными солдатиками — пожалуйста. Вам надо только приказывать? Хорошо, буду приказывать. Вам нужен Куропеев? Хорошо, я буду Куропеевым.
Н ю т а. Так тоже нельзя, все-таки люди.
Л я м и н. Слушай, проявляй свою доброту за счет кого-нибудь другого. Ты-то уж видела, я пытался по-хорошему. Не хотят? Что же, не надо. Давайте по-плохому.

Телефонный звонок.

Н ю т а. Да?.. Его нет. А кто его просит? (Растерялась.) Здравствуйте, Николай Степанович. Ой, там кто-то звонит в дверь. Я посмотрю, может быть, это он. (Зажав микрофон.) Куропеев.

Лямин опять отрицательно скрестил руки.

— К сожалению, это не он. Он должен скоро прийти, да. До свидания. (Положила трубку.) Написал бы ты ему эту статью, а? Можешь мне подиктовать. Ты работай и мне диктуй, а?
Л я м и н. Хорошо, пиши.

Нюта быстро достала бумагу, села на прежнее место.

— (Диктует.) «Действующая ныне система планирования...»
Н ю т а. Это начало?
Л я м и н. Начало. «Действующая ныне система планирования убивает инициативу и стимулирует плохую работу...» Пиши. «Планирование взращено на оголтелом недоверии...»
Н ю т а. Лешенька, прости, что я вмешиваюсь, но, может быть, это не надо?
Л я м и н. Надо. Как все знают, что надо и чего не надо, поразительно!
Н ю т а. Но ведь это даже неправильно, что ты говоришь. Разве можно всем доверять? Знаешь, что начнется?
Л я м и н. Если тебе все так ясно — написала бы сама.
Н ю т а. Не срывай на мне свое плохое настроение.

В комнату обеспокоенно заглянула мать.

Л я м и н. У меня хорошее настроение!
М а т ь (улыбаясь). Что случилось? Вы уже ссоритесь?
Н ю т а (тоже улыбаясь). Немножко поспорили... На отвлеченную тему. Посидите с нами.
М а т ь. С удовольствием. (Оглядываясь.) Совсем другая комната. Вы на него хорошо влияете. А то действительно: был в армии, а вернулся такой же беспомощный. (Позвала.) Юра, иди сюда, нас приглашают в гости. Живем как в клетке. К нам никто не ходит. Юрий Петрович стал такой нелюдим...
О т е ц (вошел). Перестань меня критиковать. Давай хоть один день для разнообразия проведем спокойно.
Н ю т а. Я тут как раз говорила: Леша хороший человек, но очень уж простой. Иногда надо и подумать, как себя вести. Я понимаю, вы дали ему такое воспитание, что ему не приходилось выкручиваться, о чем-то умалчивать, просто не было нужды. А сейчас так нельзя. Поверьте, я многое повидала в жизни. (Ей нравится роль хозяйки, которая принимает гостей. Но, развлекая их, она разговорилась.) Не вам говорить: иногда приходится и соврать, иногда чем-то воспользуешься... А что, нет? У меня муж был очень уважаемый человек, работал на холодильнике, так там все воровали, одни больше, другие меньше. А перед этим я была близко знакома с профессором. Очень хороший человек, такой беспомощный, неприспособленный. Мы с ним долго были так, не знаю, дружили или как, во всяком случае, он меня не трогал. Один раз я даже у него заснула дома. Но он не погасил свет и всю ночь просидел рядом. Вскоре я к нему переехала, прибралась там, и стали жить, как люди. Но по работе он, главное, старался больше молчать. Он говорил: чем больше ты молчишь, тем тебя больше уважают. А ведь он в своем положении мог себе не то позволить, что Леша.

Пауза. Ее воспоминания произвели на присутствующих сильное впечатление.

О т е ц. Виноват, вот этот ваш муж, который на холодильнике, он...
М а т ь. Зачем тебе все знать, не вмешивайся.
Н ю т а. А что тут такого? Это я просто так говорю «муж». Мы с ним даже не расписались. Я любила его, жалела, но потом оказалось, у него и до меня были такие жены, и после меня, и все ему готовили, обстирывали... Одинокий, холостой, а женщины, знаете, они — как птицы, у них инстинкт скорее свить свое гнездо. Если она знакомится, то ей хочется надолго, в перспективе на всю жизнь. А мужчина, наоборот, поскорее хочет скрыться. Но я, кстати сказать, и претендовать ни на что не могла — у меня дочь...
О т е ц. Что же, это была не его дочь?
М а т ь. Какая разница?
О т е ц. Раз я спрашиваю, значит, мне нужно.
Н ю т а. Что вы, дочь не его, как она могла быть его, она в это время уже была большая.
О т е ц. Кто же ее отец, если не секрет? Этот профессор?
Н ю т а (рассмеялась). При чем тут профессор? Сосчитайте по годам. Он, наоборот, был уже потом. А дочка родилась, когда мне было восемнадцать лет, я была совсем девочка. Хотите, я вам расскажу? Но это долгая история.
Л я м и н. Не стоит.
Н ю т а (встревожилась). Может быть, я наговорила что-то лишнее? Тогда простите.
О т е ц (сыну). Вот что получается, когда человек считает себя умнее всех на свете.
М а т ь. Юра, нас это не касается.
Н ю т а. Так и есть. Сама тебя учу, а сама болтаю то, чего не нужно.
О т е ц. Почему не нужно? Очень нужно. Я бы, Леша, на твоем месте поинтересовался. Просто из любопытства... Перестань долбить свое полено!
М а т ь. Леша, что с тобой, не верти шеей!
Н ю т а. Работает на износ. А нервная система не восстанавливается.

Тут Лямин с размаху швырнул в угол свой деревянный молоток и стамеску, поддал ногой чурбан и молча надел пиджак.

М а т ь. Леша, возьми себя в руки.

Лямин не ответил, направился к двери.

Н ю т а (уцепилась за него). Никуда не пойдешь. Я не пущу тебя в таком состоянии.

Зазвонил телефон.

Л я м и н. К черту всех! Меня нет дома.
Н ю т а (не отпуская его). Подожди, мало ли кто это может быть. Лидия Григорьевна, возьмите, пожалуйста, трубку.
М а т ь (в трубку). Да?.. Его как раз нет дома, это его мать... (В страхе.) Что?.. Хорошо, я передам. (Положила трубку.) Леша, не волнуйся, ваша Люба отравилась.
Л я м и н (опустился на стул). Надо идти.
Н ю т а. Идем вместе.

Лямин поднялся, он пошел не к двери, а на диван. Лег странно, лицом вниз, боком.

Л я м и н. Это я виноват. Надо было пустить ее в отпуск с этой Валей Чулко.
Н ю т а. Мама моя, какой он бледный.
М а т ь. Ему плохо.
Н ю т а. Надо вызвать врача. Я знаю телефон, очень хороший врач, он все некрологи подписывает.
М а т ь. Это инфаркт.
О т е ц. В таком возрасте инфаркта не бывает. Где там ваш телефон врача?
Н ю т а. Забыла.
О т е ц. Тихо все!

Он держит Лямина за руку, глядя на часы и слушая пульс.

М а т ь (тихо). Что?..
О т е ц. Дай мне послушать пульс.
М а т ь. А что я делаю? Я же тебе не мешаю.

Телефонный звонок.

О т е ц. Что такое!
Н ю т а. Телефон звонит.
О т е ц. Никаких звонков! (Слушает пульс.)
Н ю т а (все же взяла трубку, тихо). Да?.. Ну?.. Так. (В голос.) Идиот, надо сначала узнать все до конца, а потом звонить, дурак! (Бросила трубку.) Она живая, Леша! Ты слышишь?..

Под взглядом отца стихла. Отец снова, глядя на часы, берет руку сына.

М а т ь (не вытерпела). Сколько?..
О т е ц. Не знаю. Вообще-то пульс есть. Врача вызвали?
М а т ь. Ты же сказал — никаких звонков.
О т е ц. Что? Немедленно звоните в неотложку.
Л я м и н (открывая глаза, повернулся). Не надо.
О т е ц. Погодите минутку. Он что-то сказал.
М а т ь. Он сказал «не надо».
О т е ц. Что «не надо»?
Л я м и н. Ничего не надо. Мне хорошо.
Н ю т а. Лешенька! Любу спасли, все в порядке! Идиот Санька, не мог сначала все узнать, а потом звонить.
Л я м и н. А я испугался...
Н ю т а. Из-за этой глупой дуры чуть не отправился на тот свет...
М а т ь. Как ты себя чувствуешь?
Л я м и н. Очень хорошо. Я отдохнул. (Хочет подняться.)
М а т ь. Лежи.
Л я м и н. Мне было очень хорошо. Мне показалось, что я умираю.
М а т ь. Вот смотри, старый, ты все время злишься, нервничаешь, с тобой будет то же самое.
О т е ц. Хотя бы сейчас оставь меня в покое.
Л я м и н (беспокойно). Нет, нет, не надо ругаться.
М а т ь. Не будем, не будем. Юра, помолчи, ему нельзя волноваться.
О т е ц. Это ты мне говоришь — молчи?
М а т ь. С утра меня точишь. Я его прошу — давай хоть один день проживем спокойно.
Л я м и н. Нет, нет! Надо говорить о чем-нибудь другом. Сейчас, когда я лежал, мне пришла в голову мысль, что, собственно, ни один день не повторится, все пройдет: и плохое и хорошее. Так что и этот день не повторится, и вот эта минута тоже не повторится. Вам не приходило это в голову?
М а т ь. Я все время ему это твержу, не хочет понять.

Внимательный взгляд заметил бы, что с Ляминым произошла какая-то перемена.

Л я м и н. Как хорошо, что мы все тут собрались, сидим вместе, как прежде, помните? По-моему, когда-то мы жили даже дружно. Или мне казалось?
М а т ь (Нюте). Мы так интересно жили, что вам и не снилось. Если бы я только перечислила, с кем я разговаривала запросто, как сейчас с вами. Правда, когда они приходили к нам домой, они теряли все свое обаяние. Музыканты вообще глупые люди, а с ним становились особенно.
О т е ц. Ну, ради твоего удовольствия я не мог держаться с ними запанибрата.
Л я м и н. Не надо, папа! Ты уклоняешься.
М а т ь. Но только он ушел на пенсию, все эти гении перестали к нам ходить. Что же, они лауреаты, а он никто и ничто. А благодаря кому они лауреаты, этого уже никто не помнит.
О т е ц. Это закон природы. Когда человек стареет, к нему перестают ходить в гости.
Л я м и н. А что, это идея. Давайте позовем гостей.
Н ю т а. Сейчас? Какие гости!
Л я м и н. Позвони Сане, позвони Егорову. Папа, позвони своим лауреатам. Даже не надо в магазин — у нас ведь что-то есть.
М а т ь. У нас есть, но это к празднику.
Л я м и н. Праздник тоже будет, потом. А сегодня посидим просто так. Нюта, включи радио, может быть, там музыка.

Нюта включила. Музыка.

О т е ц (подошел к динамику). Концерт для скрипки.
Л я м и н. Вот видишь!
М а т ь. Музыка. Всем нормальным людям доставляет удовольствие. Ему же она приносила только неприятности. Выговора, вечная угроза, что его понизят, снимут...
Л я м и н (слушая музыку). Странно, вот мы здесь сидели, разговаривали, ничего не слышали. А музыка была. А мы не знали, нам было неинтересно. И так — то и дело. Все проходит мимо.
М а т ь. Леша, все проходит мимо, только если ты сам пропускаешь мимо. Вот тебя повысили в должности, это главное. Ты должен быть доволен, ты должен пользоваться теми возможностями, которые у тебя появились. А ты вместо этого...
Л я м и н. А может быть, то, что нам кажется важным, — это не так уж важно? А то, что нам кажется второстепенным, — это главное и есть? Тебе не приходило в голову?
М а т ь. В каком смысле?
Л я м и н. Я не знал самых примитивных удовольствий, которыми пользуются все кому не лень. Я ни разу не был на футболе. Я не смотрел телевизор и, глулец, гордился этим. Стоит телевизор, а мы его не включаем. Кстати, где программа? Вот... Сколько сейчас? Пожалуйста, пропустили телеочерк «Машины-умницы».
М а т ь. Зачем тебе, это же передача для школьников.
Л я м и н. Ну и что? Это же очень интересно. Двадцать пятнадцать. «Запевайте, орлы-комсомольцы» — могли быть неплохие песни. Ладно. Двадцать сорок. Трансляция концерта. Не люблю, когда так пишут: может быть, какая-нибудь ерунда, а может быть, что-нибудь стоящее... Раньше я думал, что эти слова: «Мементо мори» — звучат мрачно. Наоборот! Это весело! Это значит — умей радоваться жизни, умей забывать плохое и помнить хорошее. Не может быть, что у вас никогда не было ничего хорошего. Так не бывает!
М а т ь. Теперь невозможно поверить, но когда-то я любила его, этого дурня. Помнишь, как ты меня пригласил и повез на извозчике? Я думала, мы едем по крайней мере, в Большой театр, а он привозит меня в захолустное кино. Он вообще не любил оперу.
О т е ц. Кино «Перекоп».
М а т ь. «Аврора». Все забыл!
О т е ц. Стала ужасная память, просто ужасная...
М а т ь. А ведь когда-то у него была великолепная память, все удивлялись, какая у него память. Если бы у него был слух, он мог бы петь наизусть целые оперы.
Л я м и н. Вы говорите, говорите!
М а т ь. Я знаю, я стала ужасная, все время его пилю. А когда-то я была веселая девушка, я вообще легкий человек в общежитии, со мной все уживаются. Я участвовала в самодеятельности, я умела делать фокусы! (Она взяла со стола яблоко, накрыла платком, оно исчезло — и вынула из кармана мужа.)
О т е ц (взволнован). Перестань!.. (Поднялся и вышел из комнаты.)
М а т ь. Идем, старичок. Он уж хочет спать, в последнее время стал быстро утомляться... (Тоже ушла.)
Н ю т а (быстро). У нас так никогда не будет, как у них. Я клянусь. И ты поклянись. Скажи — клянусь.
Л я м и н. Клянусь.
Н ю т а. Я все время думаю об этой загадке: почему ты на мне женился? Потому что ты порядочный человек? Провел со мной ночь и почувствовал себя обязанным? Думаешь, что со мной никто не проводил ночь? Но им почему-то и в голову не приходило на мне жениться.
Л я м и н. Нет.

Он подсел к ней, сосредоточенно глядя на ее лицо.

Н ю т а. Подожди, ответь. Ты поддался настроению минуты, да?
Л я м и н. Нет.

Он так же смотрит на нее, время от времени с любопытством трогая ее ухо, щеку, волосы.

Н ю т а. Ты хотел тихую, нетребовательную жену, чтобы с ней было спокойно, да?
Л я м и н. Вот тут я бы крупно ошибся.
Н ю т а. А может быть, ты просто ошибся? Да?
Л я м и н. Нет.
Н ю т а. Не хочешь же ты сказать, что ты меня безумно полюбил?
Л я м и н. Хочу.
Н ю т а. За что же? Я не очень умная, и не очень добрая, и не очень красивая.
Л я м и н. Кто знает, может быть, это сделано специально.
Н ю т а. Как специально?
Л я м и н. В древности торговцы драгоценностями держали камни негранеными. От воров.
Н ю т а. Не понимаю.
Л я м и н. Ты — женщина замедленного действия. Ты не сразу начинаешь действовать на человека в полную силу. У тебя своеобразное, редкое лицо. У тебя очень удачно посажены глаза, они могут, не отвлекаясь, заниматься своей основной специальностью: поражать человека. Правда, ты слишком много суетишься. Есть чересчур беспокойные птицы: они все время охорашиваются, поют призывные песенки, а не знают, что главное их достоинство — это то, что они могут просто молча летать.
Н ю т а (торопливо). Леша, я тогда рассказывала и, может быть, неуместно, во всяком случае, твои родители меня не так поняли. И главное — ты меня не так понял. Да, у меня есть дочка, она уже большая, ей четырнадцать лет. Это была моя первая любовь, вернее, он меня любил. Мы даже чуть не поссорились, когда он уходил в армию... Ну, из-за чего можно поссориться с мальчиком, если я была нетронутая, а он не верил в мою любовь и что я буду ждать. И я его пожалела. А он из армии больше ко мне не вернулся, может быть, не верил, что это его ребенок. Один раз он ко мне зашел, много времени спустя, пьяный — хоть выжимай. Я его как ожгу по щеке... Вообще, знай, я ни об одном из тех мужчин, которых я знала, не могу пожалеть: жалко, это не муж мой. Подожди, я тебе еще хочу сказать. Я очень бедно жила. Дочку оставила у мамы, а там еще три мои сестренки, отца нет. Девочки для коровы сено без лошади таскают по пяти пудов, пилят дрова райпотребсоюзу. Придут из школы и отправляются в две пилы... Конечно, я их поддерживала. Хочется пойти в кино — не иду, трешка в кармане. Хочется чулки купить — не купишь. Хочется к ним съездить — не едешь. Понемногу сэкономишь, а вместе сумма. Ведь я ни разу в театре не была. Иногда даже есть возможность — денег жалко. Стала жадная на деньги. И вот теперь я думаю: ты жил один, а теперь у тебя я, и еще ты хочешь взять дочку, какая это для тебя материальная нагрузка...
Л я м и н. Нет, что за дикая несправедливость! Женщина всю свою жизнь пытается добиться только одного — она хочет найти человека, которому может понадобиться ее любовь. Она торопится, она то и дело ошибается, она пользуется всеми честными и нечестными способами, она стыдится этого!.. Нюта, давай оба думать только о том, чтобы тебе было хорошо. Будем решать только эту задачу.
Н ю т а (смущена, но независимо пожала плечами). Обо мне? А что обо мне думать. Я сама о себе подумаю.
Л я м и н. Если я когда-нибудь не исполню твою просьбу или начну на тебя ворчать — сразу же на меня цыкни: «Скажи, мол, спасибо, что я согласилась жить в твоем доме. Тебе когда-нибудь снилось, что тебя полюбит такая женщина?»
Н ю т а. Если это правда, все, что ты говоришь, то ответь мне на вопрос: кто эта проволочная дама в углу — та самая? Расскажи мне о ней.
Л я м и н. Зачем?
Н ю т а. Я же тебе все рассказала... А впрочем, я и так все знаю. Ты думаешь, она тебя любила? Если и любила, то по-ученому, потому что ты стоящий человек, а не потому, что ее просто тянет.
Л я м и н. Вполне возможно.
Н ю т а. А хочешь, я тебе скажу, как я называю ее поведение? Когда женщина живет с мужем, а любит другого? Семейная проституция. Если бы это не было все-таки произведение искусства, я бы взяла эту проволоку и смотала, чтобы не мозолила глаза.
Л я м и н. Не такое уж произведение искусства.

Нюта подошла к проволочной фигуре и начала медленно воодушевленно скручивать ее.


Уже знакомая нам комната, где сейчас работают Саня и Егоров. Стол Любы не занят.
Уже знакомая музыка делового дня.
В комнату вошел Лямин, за ним Нюта. Она смотрит на него беспокойно и весело.

Л я м и н. Хорошо, что я вас застал. У меня какое-то странное состояние, не могу так уйти домой, хочется что-нибудь предпринять, как-то нарушить однообразие. А знаете что? Давайте-ка соберем собрание.
С а н я. Какое собрание, все уже разошлись.
Л я м и н. Ну и что? Кто остался, того и соберем. Нам же не нужен кворум.
С а н я. В чем дело, люди работают!
Е г о р о в. Сами говорили, что надо проявлять инициативу, — вот мы и проявляем. И что? Сами же отвлекаете от дела.
Л я м и н. Рабочий день кончился, я имею право провести собрание!
Е г о р о в. Постойте, значит, это не будет общее собрание? Какое же? Профсоюзное? Тоже не получается. По какому вопросу? Как-то странно.
Л я м и н. Вот видите, мы сами говорим о формализме и сами так же рассуждаем. Какое собрание? Собрание людей. По какому вопросу? По вопросу о том, как мы живем. Тут же все свои, все друзья.
Е г о р о в. А!.. Вы говорите — друзья. Почемуже вы тогда не посмотрели мое выступление по телевидению? До такой степени не интересует? Все смотрели, кроме вас.
Л я м и н. Видите? Вот это то, о чем я вам только что говорил. Абсолютное отсутствие заинтересованности друг в друге. И больше всех виноват я сам.
Е г о р о в. А говорят, я неплохо выступал. Есть отзывы. Решил все-таки сделать попытку написать воспоминания. Если выйдет — получу гонорар, куплю холодильник. Не знаю, какой лучше. «Морозко» невместительный и энергии потребляет на два рубля. А если купить хороший, стоит дорого, зато энергии потребляет на восемьдесят копеек. Ну-ка попробую подсчитать.
Л я м и н. Ну зачем заранее подсчитывать, время тратить?
Е г о р о в. А я люблю подсчитывать. Меня всегда в квартире просят подсчитать, кому сколько платить за электричество. Это не так просто, как вам кажется. Надо учесть количество людей, количество электроприборов, кто был в отъезде...
С а н я. Представляю, как вы там запутали все расчеты...
Е г о р о в. Там я не путаю. Там ошибок не прощают. Нет, интересно, если бы получились воспоминания, какой холодильник целесообразней купить?
Л я м и н. Послушайте, хватит, что вы за человек, честное слово!
Е г о р о в. Что я за человек? А я такой человек, за которого никто этим заниматься не станет. Я всех потерял в войну, а сам все живу и живу.
Л я м и н. Ну зачем так, Иван Никифорович. Все же хорошо. Иван Никифорович...

Егоров ушел.

— Это я виноват, довел старика.
С а н я. При чем тут ты, он сам себя довел.
Л я м и н. Саня, давай съездим к Любе.
С а н я. Что ты со мной делаешь? Ты же сам дал мне задание, я работаю, до человека будущего мне осталось совсем немного. И — вдруг.
Л я м и н. Саня, это необходимо. Она лежит и мучается, что все ее презирают.
С а н я. Увы, сочувствия к ней я не испытываю. Из-за такого барахла отравиться!
Л я м и н. Нет, ты все-таки не отдаешь себе отчета в том, что произошло. Она пошучивала, мы посмеивались. Молчать она не могла, говорить о другом она тоже не могла, но, как интеллигентный человек, не хотела досаждать нам своими переживаниями. И вот она пошучивает, а мы посмеиваемся, и нас это устраивает. А в это время, представляешь, до чего она дошла? Перестать жить! Да, пускай жизнь — это только огонек, который появляется неизвестно откуда и вот-вот исчезнет. Но все равно! Нам свойственно ощущать эту жизнь как что-то важное, вечное, огромное!.. Ты меня понимаешь?
С а н я. Ну?
Л я м и н. И вот именно поэтому человек начинает делать то, что заведомо не успеет кончить, что не ему даже понадобится, а другим поколениям людей, и то еще неизвестно...
С а н я. Ну?
Л я м и н. Тебе это трудно, ты мыслишь в одной плоскости. Ничего, я тебе потом объясню, а сейчас надо идти.
С а н я. Не пойду.
Л я м и н. Почему?
С а н я. Я сказал... я не умею сочувствовать.
Л я м и н. Не надо сочувствовать, просто проведаем.
С а н я. Нет, надо сочувствовать. У нее несчастье — значит, надо сочувствовать. А я вообще не умею переживать. Сегодня был у своих старух. У них неприятности, а я сижу и не могу переживать, они обиделись.
Л я м и н. Может быть, ты стесняешься? В таких случаях всегда немного неудобно.
С а н я. Ну да, неловко, когда надо что-то чувствовать, а ты ничего не чувствуешь, не знаешь, что говорить...
Л я м и н. Как ничего не чувствуешь? Ты работал с ней в одной комнате, вместе ходили в столовую, в кино, она с тобой всем делилась. Неужели тебе все равно?
С а н я. Слушай, что тебе от меня надо?
Л я м и н. А теперь она лежит и страдает, что всем доставила столько хлопот. И что она не до конца отравилась, и получается какая-то инсценировка...
С а н я. Похоже. Но что я должен в связи с этим предпринять?
Л я м и н. А мне кажется, ты можешь и не быть эгоистом, просто ты не пробовал.
С а н я. Я не эгоист. Свои несчастья я тоже не умею переживать.
Л я м и н. Врешь.
С а н я. Правда. Когда мне было пять лет, у меня умерла мать в больнице. Мне долго боялись об этом сказать, а я уже знал и только думал о том, как мне вести себя, когда скажут. Потом отец женился, меня взяли на воспитание соседки, две сестры. Вот эти самые старухи. Но когда кто-нибудь говорил, что я сирота, это мне было странно. Никаких чувств по поводу сиротства я опять же не испытывал. А теперь всем вдруг понадобились мои чувства, я всем должен быть благодарен. Прежде всего — старухам. Если бы у меня было счастливое детство — у меня, может быть, даже что-то получилось. Но я вспоминаю, как я три раза в день думал о том, как бы поменьше съесть. Старухи были не виноваты, они были деликатные, но бедные. А я виноват? Мало того, я должен испытывать чувства и к отцу и к его жене, которая, как выяснилось, просто жить без меня не может. Давай цени то, давай люби то! Хорошо, я всем благодарен! (Низко кланяется на три стороны.) Благодарю вас! Благодарю вас! Благодарю вас! И оставьте меня в покое. (Ушел.)

Вошла Нюта.

Н ю т а. Что у тебя тут?
Л я м и н. Все-таки я поразительно бестактный человек! Смотри, что получается: я лезу со своими советами, в чем-то всех убеждаю, и вот — Егоров сидит тихий, довольный, хочет поговорить с нами о холодильнике, а я вогнал его в тоску. Он же плакал, плакал слезами!
Н ю т а. Нельзя перед всеми чувствовать себя виноватьм. У тебя какая-то мания.
Л я м и н. А Саня? Я к нему пристаю, он в чем-то передо мной вынужден оправдываться. Кончилось тем, что он накричал бог знает что, потом ему будет стыдно...
Н ю т а. Ты ни в чем не виноват, ты лучше всех.
Л я м и н. Нет, я дико бестактный человек, думаю только о себе. Или тогда, с Любой. Я решил стать волевым человеком. Я решил. И вот я никого уже не слышу и не вижу, я жернов, я готов перемолоть всех. Кто же попадает в это колесо? Люба. Ни в чем не повинная Люба, у которой несчастье. Куда там, какое мне до этого дело!
Н ю т а. Не верти шеей!
Л я м и н. Оставь меня в покое.

Входит Куропеев. Он неловко улыбается, как взрослые улыбаются детям. Он готов в зависимости
от обстоятельств высказать все в глаза или, напротив, обратить все в шутку.

К у р о п е е в. А я звоню тебе домой — говорят, на работе.
Л я м и н. Садись, Коля, посиди.

Куропеев сел.

— Ну как?
К у р о п е е в. Что — как?
Л я м и н (без особого интереса). Ну, вообще...
К у р о п е е в (пожал плечами). Вообще ничего. А ты?
Л я м и н. Я-то? Тоже ничего. Я хорошо.
К у р о п е е в. Да, я же вас не поздравил!
Л я м и н. Поздравь.
К у р о п е е в. Поздравляю. Мне и в голову не приходило, кто бы мог подумать!
Л я м и н. Действительно, никто не мог...
К у р о п е е в. Теперь Анну Ивановну придется куда-то перевести.
Л я м и н. Придется.
К у р о п е е в. А ты изменился, стал какой-то странный. Или, может быть, я отвык. Так-то вид у тебя хороший, спокойный. Сейчас это тебе нужно. Сейчас все зависит от тебя самого.
Л я м и н. Что — все? Что — все?
К у р о п е е в. Будущее.
Л я м и н. Знаешь, Коля, я не гожусь для руководящей деятельности. Тут нужны какие-то данные.
К у р о п е е в. Брось, годишься.
Л я м и н. И вообще. Если бы можно было два раза прожить, тогда куда ни шло, на первый раз можно устремиться по службе. А так? Ухлопать на это всю свою жизнь целиком? Абсурд.
К у р о п е е в (рассмеялся). Силен. Но тогда скажи, что делать мне? Я вот получаю удовольствие именно оттого, что делаю свое дело. И если меня ценят, мне приятно. Да, мне доставляет удовольствие, что сам Богунцев теперь оказался у меня в подчинении. Я ему говорю: «Почему вы такой толстый? Вы много едите? Я тоже много ем, но я не толстею. Потому что я думаю!» Проглотил.
Л я м и н. Вот в этом как раз твое несчастье. Природа дала тебе тщеславие, а способности придержала. Поэтому все твои понижения и повышения стоят тебе гигантского труда. И чем дальше ты будешь подниматься по лестнице, тем больше тебе будет не хватать способностей. Я раньше как-то не мог говорить с тобой откровенно. Мне с тобой всегда было трудно. Ты тащишь меня выпить, потрепаться, а мне выпивать с тобой еще труднее, чем заниматься твоими делами. Знаешь что, давай договоримся: иди своей дорогой, занимайся своими делами, желаю тебе успехов. Но отпусти ты мою душу. Я не хочу, чтобы ты меня любил, я не хочу, чтобы ты устраивал мою судьбу. Я не умею руководить и управлять! Я привык подчиняться и выполнять указания! В институте я был рядовой студент. В армии я был рядовой солдат. Я трудолюбивый, интеллигентный, любящий свою родину, необщественный человек...
К у р о п е е в. Ты нахал и свинья, но я не обижаюсь. Дай мне неделю. Я подберу подходящего человека на твое место, а ты живи и радуйся жизни.
Л я м и н. Коля, ты мудрый, порядочный человек.
К у р о п е е в. Но за это, Леша, у меня к тебе просьба. Последняя просьба. Но от этого для меня зависит очень многое.
Л я м и н. Говори.
К у р о п е е в. Мне поручили доклад в очень высокой инстанции. Кстати, все благодаря той самой статье, которую мы с тобой тогда накропали!.. Не знаю, как тебя просить. Неужели у тебя нет желания, чтобы это осуществить? Как раз сейчас все может наконец осуществиться!
Л я м и н. Ерунда!
К у р о п е е в. А я тебе говорю! Ты можешь считать, что я долдон. Но я хитрый, ты это знаешь. Я нюхом чувствую, время настает.
Л я м и н. Хорошо, допустим, я дам тебе свои соображения. Я подсчитывал и пересчитывал, думал и передумывал. Мне все время давали понять, что в этом никто не нуждается. Но я не мог остановиться. Однако, если ты все выскажешь вслух, ты погиб!
К у р о п е е в. Какое тебе дело? Ты что, меня жалеешь? Ведь нет?
Л я м и н. Нет.
К у р о п е е в. Или ты боишься за себя? Ведь нет?
Л я м и н. Нет. (Подумал. Решился. Достал из стола папку). Так ведь ты здесь ни черта не разберешь!
К у р о п е е в. А я позвоню, спрошу. (Волнуясь, развязал папку, посмотрел, завязал снова. Подошел к Лямину, обнял его). Спасибо! (Ушел.)
Л я м и н. Если все это осуществится, да еще при помощи Куропеева, это будет смешно. А, впрочем, почему бы и нет? Бывало же так: что-то кажется человеку невероятным, невыполнимым, но вот кто-то сказал это вслух, и другой повторил, и его идея стала для всех простой и естественной, и даже странно, как это до сих пор ее никто не понимал! (Светло улыбается.) Итак — что?
Н ю т а (тоже улыбается). Что?
Л я м и н. Я понижен. Я снят. Я смещен. Ура!


Прошла неделя. Лямин в кабинете, который уже не принадлежит ему. Лямин пришел сюда помочь
новому начальнику разобраться в делах. Заложив руки в карманы, он сидит на столе. Нюта тоже здесь.
Место за столом пока пусто.

Н ю т а. Видишь, когда он приходит на работу? А ты был начальник — все дрожал, что опоздаешь.
Л я м и н. Тебе я пока еще начальник, я только сдаю дела. (Поцеловал ее.)
Н ю т а. Что ты, здесь нельзя...
Л я м и н. Что значит — нельзя? Чистая условность. Одному нельзя опоздать домой на полчаса, другому можно не приходить до утра, один погибает под грузом невыполненных обязательств, другой свободен, независим, ни перед кем не виноват. Почему? А потому что «ветру, и орлу, и сердцу девы нет закона. Таков поэт. Как аквилон, что хочет, то и просит он, орлу подобно он летает и, не спросясь ни у кого, как Дездемона, выбирает кумир для сердца своего».
Н ю т а. Я знаю, это «Евгений Онегин».
Л я м и н. Не совсем. Да, надо еще попытаться, чтобы ты полюбила живопись.
Н ю т а. Так-то я люблю. Может быть, не все понимаю...
Л я м и н. Понимать не надо. Нужна только непредвзятость и способность к широким ассоциациям.
Н ю т а. Это, по-моему, у меня как раз есть.
Л я м и н. Тогда все в порядке.
Н ю т а. Маленький, ты не обидишься, если я скажу свое мнение? Ты неправильно поступил. Ни о ком не подумал. Ведь только было что-то наладилось. Смотри, Саня стал почти добросовестный человек. Егоров начал более или менее работать! Скоро вернется Люба!.. Ведь ты уже не юноша, ты за что-то отвечаешь, тебе кто-то верит... Не думай, что мне нужна твоя карьера. Если бы ты был дворником, мне было бы только лучше. Но ты умный, ты добрый, ты иногда понимаешь то, что другой не поймет... Это я, женщина, от любви становлюсь эгоисткой, ничего кругом не вижу. Но ты мужчина, ты не должен проходить мимо. Знал бы ты, сколько на земле горя! Что-то надо делать!.. Ты на меня не обиделся, что я тебя учу?
Л я м и н (как бы между делом). Да, насчет нового начальника. Тебе ничего не показалось? Насчет его внешности. Не только внешности, а вообще...
Н ю т а (присела рядом). А что?
Л я м и н. Нет, это ты скажи, что. А я скажу — то или не то.
Н ю т а. Нормальная внешность. Довольно заурядная.
Л я м и н. Он ни на кого не похож из наших общих знакомых? Ну, скажем, на Куропеева? Или на Егорова? Или на моего отца? Или еще на кого-нибудь...
Н ю т а. Я не приглядывалась, но, по-моему, он особенно ни на кого не похож... Дай мне еще почувствовать.
Л я м и н (чем-то озабочен). Что?
Н ю т а. Что ты на меня не обиделся.

Лямин поцеловал ее.
В двери показался новый начальник, Муровеев. Это двойник Куропеева. (Роль исполняет тот же актер.)
Он наблюдает происходящую сцену пристально и в то же время неловко улыбаясь, как взрослые улыбаются детям.
Нюта увидела его первая. Соскочила со стола, поправила прическу и вышла. Лямин смотрит на Муровеева не отрываясь.

М у р о в е е в. Ничего, ничего... (Смущенно улыбнулся, сел на свое место). Могу только позавидовать. Вот наткнешься на такую сцену, и в голове начинают шевелиться вредные мысли: не бросить ли эту канитель, купить резиновую лодку и закатиться куда-нибудь на дикое озеро с такими вот окунями, а? Хотите, покупаем лодку на двоих? Вам это необходимо, вы же неврастеник!
Л я м и н. Не без этого.
М у р о в е е в. Я вижу, я сам неврастеник. Ладно, вернемся к нашим баранам. (Рассмеялся.) Получилось двусмысленно, я не хотел. Итак, кто там у нас дальше по порядку? Чумак. Знаете, когда я получаю от него какой-нибудь документ, я начинаю дрожать. Я боюсь, что он путаник.
Л я м и н. Не бойтесь. Он много вкладывает в документ, но много держит в голове. Поэтому не сразу понятно. У другого в голове немного, поэтому все и понятно.
М у р о в е е в. Есть не бояться, я вам верю. Так. А что являет из себя вот: Иванова Нелли Петровна. Она к нам откуда-то перешла, ее что, там уволили?
Л я м и н. Она ушла по собственному желанию.
М у р о в е е в. Ну да.
Л я м и н. Нет, она ушла именно по собственному желанию. Ей далеко было ездить на работу, а у нее ребенок, утром надо носить в ясли.
М у р о в е е в. У нее ребенок? Вот это да! Я был уверен, что она старая дева.
Л я м и н. Нет, она не старая дева. Я ее знаю, она по утрам ходит мимо нас в ясли. Очень славная женщина, у нее хорошие глаза. Но страшно замотана, с ней надо бы помягче...
М у р о в е е в (взглянув на него с любопытством). А вы лирик, это хорошо. Физики и лирики. Теперь ваша комната. Кто там у вас? Конечно, разумеется, все это между нами. Никулина Любовь Владимировна.
Л я м и н. У Никулиной большое несчастье в личной жизни.
М у р о в е е в. Знаю, знаю. Хорошо бы это несчастье не так сказывалось на работе. Вы не могли бы поговорить с ней на эту тему?
Л я м и н. Я поговорю. Но пока хорошо бы с ней поделикатнее, не надо так уж особенно...
М у р о в е е в. С ней тоже помягче?
Л я м и н (в затруднении). Нет, вы наверняка не все знаете. Дело в том, что у нее большие переживания.
М у р о в е е в (опять посмотрел на него с веселым любопытством). Ну да, вы это уже говорили.
Л я м и н. Но вам, наверное, не все известно.
М у р о в е е в. Нет, дорогой, мне все известно. Так, кто там еще? Молодой Сучков.
Л я м и н. Саня Сучков очень способный. Понимает не форму дела — она иногда противоречит содержанию, — а суть дела.
М у р о в е е в. Сучков — это тот хулиган?
Л я м и н. Какой же он хулиган?
М у р о в е е в. Получил пятнадцать суток за хулиганство. Кстати, надо что-то предпринять. Товарищеский суд или что?
Л я м и н. Дело в том, что он избил мужа как раз этой Любы Никулиной. Для него этот поступок — по-своему благородный общественный акт. Так, наспех, это объяснить трудно. Но главное, это я хотел поговорить с вами о Егорове. Вот тут, по-моему, вы допускаете ошибку. (Он торопится, он тревожится, что упустит, не предупредит Муровеева о важных обстоятельствах.) Дело в том, что ему остался год до пенсии. А вы переводите его на меньшую ставку. Таким образом, обрекаете на маленькую пенсию.
М у р о в е е в. Таким образом — да. А что делать?
Л я м и н. Но это же несправедливо, он же справляется со своими обязанностями. И человек он необыкновенно интересный. Недавно выступал по телевидению с воспоминаниями о Гудзенко, очень успешно. Теперь пишет о нем книгу.
М у р о в е е в. Но вы представляете, что будет, если я сразу же отменю свое собственное решение? Это, как говорит наша уборщица, сослужит плохую службу на пользу дела.
Л я м и н. Я представляю! Но надо искать какой-то выход.
М у р о в е е в. Милый мой! Простите, что напоминаю, но вы немножко посидели за этим столом. И вы видите, чем это кончилось. Зачем же вы толкаете меня на тот же гибельный путь? Подождите, я вас слушал. И знаете, что странно? Вы так умеете входить в положение всех окружающих, это даже трогательно. Почему же вы не хотите войти в мое положение? Я новый человек, мне трудно. Мне нужно завоевывать авторитет. Мне нужно как-то вести себя, проявить на новом месте... К тому же я, сознаться, немного пообтрепался. Кстати, есть идея: взять вопросы планирования — сейчас это актуально — и толкнуть популярный очерк. Толкнуть в «Технику молодежи» или в «Юность» — почему об этом должны писать какие-то халтурщики, а не мы с вами? Это же наш хлеб. Мне говорили, что в этом направлении вы соображаете. Вот нам и первый вклад на лодку.

Лямин смотрит на него неподвижно, не отвечая. Он ошеломлен фантастическим сходством с Куропеевым.

Л я м и н. Я не ловлю рыбу...
М у р о в е е в (засмеялся). Ну, лодка — это фигурально. Что, вам вообще деньги не нужны? Ему предлагают деньги, а он не берет. Прямо в руки, на! Не хочет. Обеспеченный человек!
Л я м и н. Николай!
М у р о в е е в. Вы — мне?

Лямину кажется, что он поймал, уличил своего собеседника, что он вот-вот раскроет чью-то хитроумную авантюру.

Л я м и н. Коля! Это ты!
М у р о в е е в (испугался). Что с вами?
Л я м и н (подозрительно смотрит на него, постепенно убеждается, что тот испугался искренне). Я оговорился... Но вы, знаете, так похожи на Куропеева...
М у р о в е е в (засмеялся). На Николая Степановича? Почетно. Слышали, какой он сделал доклад?
Л я м и н. Ерунда, по этому поводу у меня уже есть новые мысли...
М у р о в е е в (ирония). Вам видней... Фамилии-то у нас похожи, это да. Муровеев — Куропеев. Но от разных корней. (Спел.) Но я московский муравей... Знаете Окуджаву? Итак, я не понял, мы договорились?
Л я м и н. Нет, нет...
М у р о в е е в. Да почему же?

Лямин задумался. Сморщился, замотал головой.

Л я м и н. Нет, нет...
М у р о в е е в. Что — нет?
Л я м и н. Я боюсь, что мы вообще не сможем договориться. Вы меня не слушаете, не понимаете, не хотите понять.
М у р о в е е в. А мне кажется, что вы меня не слышите.
Л я м и н. Я слышу. Но мне это все не нравится. Нет, вы неподходящий человек. Нет, этого нельзя допустить.
М у р о в е е в. Чего нельзя допустить? Вы не один в комнате, говорите так, чтобы вас можно было понять.
Л я м и н. Вам придется подыскать себе что-нибудь другое. Сейчас это не трудно.
М у р о в е е в. Вы бредите, зачем мне другое, я назначен сюда, уже подписан приказ!..
Л я м и н. Подписан приказ? Подписан приказ. Что же делать?
М у р о в е е в. Вам видней.
Л я м и н. А кто подписал приказ?
М у р о в е е в. Какая разница. Управление, Куропеев.
Л я м и н. Это сложно, это сложно. Вы не знаете его телефона?
М у р о в е е в. Посмотрите, у вас, наверно, записан где-нибудь.
Л я м и н (нашел, набрал номер). Николая Степановича... Занят? Занят. Пускай освободится. Скажите, Лямин просит.
М у р о в е е в. Вы наивный человек...
Л я м и н (в трубку). Коля? Здравствуй, это я. Мне надо с тобой поговорить... Нет, именно сейчас. Коля, друг мой, ты допустил ошибку! Кого ты к нам прислал! Да почему же невозможно? При желании все возможно! Поздно? Почему поздно? Нет, Коля, ты меня недопонял! Подумай, Коля, о своей судьбе! О своей!..

Занавес сдвинулся, а Лямин все кричит, уже за занавесом, уже и слов не разобрать.